Стоковые изображения от Depositphotos
В последнее время проблема семейно-бытового все больше выходит на поверхность. Сейчас об этом стали больше говорить, жертвы обращаются в фонды и организации, где им оказывают поддержку. Сообщения о насилии в семье поступают из разных регионов Казахстана. Чтобы узнать, как с этой проблемой борются в области Абай, корреспондент Arnapress.kz побеседовал с главным инспектором по защите женщин от насилия УМПС областного департамента полиции Мадиной Асылхан.
− Как сейчас обстоит ситуация в сфере семейно-бытовых отношений в регионе?
− По цифрам у нас идет снижение преступлений в сфере семейно-бытовых отношений по области. Особо резонансных преступлений не было. Но в любом случае мы хотим предотвратить, чтобы этого не было у нас совсем. В течение года по области в среднем на канал 102 поступает более 2000 звонков о противоправных действиях в сфере семейно-бытовых отношений.
Согласно поправкам с 1 июля текущего года, вступившим в законную силу, мы реагируем на каждый факт. Мы перешли от заявительного характера к выявительному. Раньше было так: на канал 102 обращается женщина по факту семейного скандала. Часто это происходит в порыве эмоций. Сотрудник полиции выезжал на место, а к этому времени женщина и мужчина уже успокаивались, и супруга говорила, что не будет писать заявление. И мы на этом свои действия прекращали, потому что по закону не имели права проводить работу дальше. Сейчас же, с 1 июля, согласно этим поправкам мы не нуждаемся в заявлении потерпевшей. Сигнал может поступить хоть откуда: могут вызвать соседи, родственники могут сообщить, что у них происходит скандал. Мы приезжаем на такой вызов и по факту уже начинаем собирать материалы. Окончательное решение принимает суд.
− Сколько административных или уголовных дел было зарегистрировано уже после введения беззаявительного характера привлечения к ответственности?
− С 1 июля текущего года поступило более полутора тысяч сообщений на канал 102 по области. По городу это более тысячи. Из них девять обращений были переданы в следственное подразделение, уголовные дела возбуждены по девяти фактам. Остальные материалы у нас в административном порядке.
– Какому самому тяжкому административному наказанию может быть подвержен агрессор?
– До 25 суток ареста, если максимально рассматривать. У нас есть понятие «повторность». Например, человек один раз обратился, мы приняли меры. Если в течение года агрессор не понял свою ошибку и повторяет нарушение, тогда уже при повторности наказание будет более суровое. У нас в практике было такое: в одном из районов города агрессором было совершено несколько правонарушений в отношении своей сожительницы. Были скандалы, они ругались, и это было неоднократно, он нарушал все требования, которые мы выставляли. По итогу все пришло к тому, что мы довели эти материалы до суда. И он начал скрываться, чтобы не подвергнуться административному аресту. В итоге судья дал ему 70 суток административного ареста. И сейчас он отбывает свое наказание.
− Часто ли в суде дело заканчивается примирением сторон?
− Нам очень нравятся недавние поправки. Раньше по статистике было так: когда супруга не отказывалась от заявления, сотрудники ходили, собирали материалы, вели свою работу. Но когда дело доходило до суда, она говорила: я его прощаю, он не виноват, мы оба вспылили и тому подобное. И это могло быть бесконечно. Агрессор не получал наказания, и тогда он думал: «Ну и что, что она вызвала полицию, подумаешь, я ее обидел, она все равно меня в суде простит, и мне ничего не будет». Логика безнаказанности. После внесения поправок, если он нарушил, и они один раз примирились в суде, повторно в течение года уже на законодательном уровне примирения нет.
− Назовите основные причины семейно-бытового насилия в нашем регионе?
− У нас в регионе в принципе причины такие же, как и во всем Казахстане, так как на территории страны один менталитет, более-менее одни понятия у населения. Вообще основными причинами всех скандалов являются социальные вопросы:
− Что подразумевается под вмешательством третьих лиц: кто-то настраивает супругов друг против друга?
− Да, можно рассмотреть на примере молодой семьи. Они поженились, у них идет притирка характеров, они друг к другу только привыкают, подстраиваются друг под друга. Это же жизненные моменты, здесь не бывает ничего идеального. И начинается: его мама сказала ему: «вот, она сегодня спала до обеда и не приготовила кушать. Какая у меня плохая сноха». Соответственно, сын уже с заточенными рогами приходит домой, на этой почве начинается конфликт. Или же другая ситуация, когда мать девушки говорит: «Вот, он у тебя мало зарабатывает. Дочери моей подружки муж покупает шубы, а он у тебя простым трудягой работает». Она приходит домой, и начинается…
− Каков обобщенный портрет правонарушителя в сфере семейно-бытовых отношений?
− Говоря о портрете правонарушителя нужно отметить, что в большинстве случаев это мужчина (80%). В возрасте от 30 до 50 лет (52%), который не имеет постоянного места работы (74%), профессионального и высшего образования (90%). Соответственно, потерпевшими в основном являются женщины (78%). Зачастую именно они находятся в материальной и психологической зависимости от агрессора.
− А есть ли случаи, когда, наоборот, мужчина подвергается семейно-бытовому насилию?
− Есть такие случаи, когда агрессирует женщина, оказывает на своего супруга психологическое или физическое давление. У нас в законе нет разграничения понятий по половому признаку: есть «правонарушитель» и «потерпевшая сторона». Если женщина нарушает права мужчины, находясь с ним в семейно-бытовых отношениях, то точно такие же меры будут приняты в отношении ее. У нас выносились защитные предписания на девушек, они привлекаются к административной ответственности наравне с мужчинами.
− А в этом году были подобные случаи?
− Да, у нас есть на данный момент на учете такие женщины. Не много, но есть.
− За теми, кто состоит на учете, ведется какой-то особый контроль?
− Сотрудник приезжает на вызов, составляет не только административный материал, он выносит защитное предписание. По этому защитному предписанию правонарушитель в течение месяца не имеет права преследовать жертву, надоедать, не имеет права с ней контактировать, если она не хочет. Это распространяется не только на жертв, но и на лиц, проживающих с ними. Даже если у них совместные дети, он не имеет права подходить ни к ней, ни к детям, беспокоить их. Этот учет у нас ведется месяц. Человек отмечается, приходит в опорный пункт раз в неделю и дополнительно проверяется участковым по месту жительства.
− Были ли такие случаи, когда агрессор уже после того, как началось разбирательство, пытался угрожать и оказывать давление на жертву?
− Человек может быть адекватный, а может быть неадекватный. Некоторые люди продолжают нарушать после того, как с ними поговорил и разъяснил участковый. При нарушении защитного предписания составляется протокол по статье 461. Есть еще такая мера учета, как «особые требования к поведению правонарушителя». По всем семейным материалам, которые уходят в суд, мы ходатайствуем об установлении таких особых требований. В таких ситуациях учет идет от трех до шести месяцев. Здесь срок уже больше, и у нас есть время больше поработать с этим человеком. При этом может выноситься запрет на употребление алкогольных напитков. Это считается очень действенной мерой, потому что распитие алкоголя является частой причиной конфликтов. Если он не пьет, соответственно, нет почвы для скандала в семье.
Недавно мы ездили на Бобровку. Сотрудники по защите женщин от насилия работали с людьми, которые состоят на учете по семейному быту. Супруги проживают совместно уже больше 20 лет, но они сожители, не состоят в официальном браке. У них есть совместные дети и внуки. Они оба выпивали. Постоянно скандалили, постоянно проходили вызовы. Мы проводили с ними работу, участковые постоянно посещали по месту жительства. В отношении мужчины мы установили особые требования в виде запрета на употребление алкоголя. Сейчас он и она вышли на работу, оба не употребляют. И мужчина говорит: «Как, оказывается, хорошо». Я с ним лично разговаривала, он сейчас уже такой адекватный. Раньше человек не до конца понимал, что происходит. А теперь он говорит: «Мы сейчас живем, более или менее есть деньги и на продукты, и на средства гигиены, и мы не ругаемся. Оказывается, можно так жить».
− Чаще всего такие семьи сохраняются или дело доходит до развода?
− Мы работаем совместно с Центром семьи. У нас нет цели развести. Наоборот, цель − поработать и с агрессором, и с жертвой, прийти к одному решению, найти компромисс, найти причины конфликта и сохранить семью, именно убрав оттуда это насилие. Сейчас мы поняли, что работать нужно не только с жертвой бытового насилия, но и с агрессором. У нас идет пилотный проект по внедрению германского опыта по оценке риска со стороны агрессора. Оценивается, насколько он опасен, можно ли с ним работать, будет ли это эффективно, выясняются причины конфликтов. Единственная проблема − у нас мало специалистов-психологов, которые могут работать с агрессорами, потому что психолог, который работает с потерпевшей, не может этим заниматься. Для этого надо дополнительно учиться по определенной методике.
− А у нас проводится такое обучение?
− На территории Казахстана в пилотном варианте в Туркестанской области открыто три кризисных центра с приютами для агрессоров, которые непосредственно работают с мужчинами, проводят психокоррекцию. В ноябре к нам приезжала спикер − консультант по бытовому насилию и гендерным вопросам ООН ЮНФПА посол Мира Сагадат Сабитова, проводила семинар-тренинг с представителями всех организаций, которые участвуют в борьбе с бытовым насилием. Она обучает психологов работе с агрессорами. Именно она обучила специалистов, которые работают в этих трех пилотных кризисных центрах.
− В других регионах страны тоже планируется открывать такие кризисные центры для агрессоров?
− Хотелось бы такой центр увидеть у нас в области. Агрессор не всегда на 100% плохой. Он может быть адекватным мужем, но где-то что-то замыкает, и он уже себя не контролирует. Но чаще всего он любит свою семью, своих детей. Если так происходит, значит у него есть какая-то проблема, комплекс, пережитая травма. Нужно решать эту проблему, найти причину, по которой он так себя ведет, это работа психолога. И нам бы хотелось, чтобы с нашими тоже поработали. Мы можем наказать, выписать защитное предписание. Но если, например, семья живет в однушке, они постоянно 24/7 находятся вместе. Даже если мы закроем его на пять суток, на десять, он все равно придет домой, он никуда не денется. Если он будет злой и недовольный ходить по дому, она же не сможет заявить, что он агрессивный, он ведь ей ничего не делает. Но это все равно психологическое насилие. Дети травмируются, наблюдая за отношениями родителей. Но по закону мы его выселить не можем. В законе есть такая оговорка: мы можем выселить правонарушителя, в случае если у него есть отдельное жилье. Но разве среди нашего населения много у кого есть отдельное второе жилье? В этом плане на помощь приходят вот такие кризисные центры, агрессора туда помещают, с ним работают психологи, он проходит психокоррекцию, тренинги, и только после этого контактирует со своей семьей.
− Какова вероятность того, что такие центры могут появиться у нас в ближайшее время?
− Это зависит от финансирования областного акимата: выделят ли местные исполнительные органы на это деньги. Вопрос стоит только в этом.
− Вопрос уже направлялся в областной акимат?
− С ноября этот вопрос поднимался. На семинарах были представители областного акимата, образования, здравоохранения и так далее. Это на устах, все об этом знают. Но пока эта работа никуда не сдвинулась. Но если начали говорить об этом процессе, то уже хорошо. Надеюсь, что скоро будут какие-то сдвиги. Потому что все понимают, что это нужно. Мне кажется, это даже уменьшит количество разводов.
− Пока у нас нет центров для агрессоров, но в Семее существует кризисный центр для жертв бытового насилия. Расскажите о нем подробнее.
− 25 августа текущего года у нас в городе открыт первый государственный кризисный центр на 25 койкомест. Там размещаются женщины, подвергшиеся насилию, либо те, кто находится в тяжелой жизненной ситуации. Вместе со своими детьми они могут прийти туда, попросить помощи и проживать там в течение нескольких месяцев. У них есть психологи, социальные работники, юристы и другие специалисты. В первую очередь женщины и дети проходят медицинский осмотр, есть ли повреждения, травмы. Второй блок − детей устраивают в садик, в школу. У нас есть женщины, которые просто не отдают детей в школу, хотя по возрасту они должны учиться, но из-за жизненных ситуаций они просто не прошли с ребенком медкомиссию. А ребенок 24/7 дома и видит все это насилие, растет не в своей среде, не со сверстниками. Идет нехороший для ребенка процесс.
Если у женщины есть образование, соцработники помогают ей найти работу. Если образования нет, они помогают пройти курсы, чтобы получить знания, которые помогут ей зарабатывать деньги. Например, курсы швеи, массажистки, повара и другие. И после этого женщин трудоустраивают. В этом кризисном центре предоставляется бесплатное питание, есть воспитатели, нянечки. Женщине дается поддержка и помощь в том, что она может туда прийти, выдохнуть, побыть с детьми в безопасности и разложить все по полочкам в голове, расставить все в жизни на правильные места. Женщина проживает в этом центре бесплатно, ей дают шанс заработать деньги и уже иметь какую-то финансовую подушку безопасности, чтобы, выйдя отсюда, она могла снять квартиру или комнату, заплатить за садик, купить еду.
− Что нужно сделать тем, кто желает обратиться за помощью в кризисный центр?
− В кризисный центр можно обратиться по круглосуточному телефону − 8 (7222) 32 26 79.
− Почему некоторые женщины терпят домашнее насилие и не сразу сообщают о подобных случаях?
− Наверное, самая первая причина, которая распространена у нас в Казахстане и на территории нашей области, это наш менталитет: «Уят болады». Что скажут соседи, что скажут родственники? Люди боятся чужого мнения. Вторая причина – она боится, что если об этом узнают, будет еще хуже, что это не прекратится, или он ее убьет.
Насилие происходит не только в неблагополучных семьях, такие же ситуации есть и в обычных среднестатистических семьях. Но женщины об этом не говорят. Есть даже люди очень зажиточные, у которых происходит то же самое.
− Были ли в нашем регионе случаи, когда агрессором становился человек, занимающий определенное высокое положение в обществе?
− У нас есть, конечно, люди, которые, работая на высоких должностях на госслужбе, допускают правонарушения в сфере семейно-бытовых отношений. Они так же привлекаются к ответственности по закону. Это сказывается и на их работе, так как они госслужащие. Могут даже рассматривать вопрос об их увольнении.
− А как вы считаете, в таких ситуациях, когда правонарушения в сфере семейно-бытовых отношений совершают госслужащие, необходимо ли предавать такие дела огласке, чтобы другие понимали, что так нельзя и что высокое положение не позволит остаться безнаказанными?
− У нас был конкретный случай, и человека привлекли так же, как и всех, к административной ответственности. Было направлено письмо на место его работы, что сотрудник допустил такое-то правонарушение, в отношении его были составлены материалы, он находится у нас на учете. И он получил наказание по работе, там уже сами разбирались и тоже привлекли к ответственности.
− А можете хотя бы озвучить, из какой сферы был этот чиновник?
− Я не могу такое сказать. Но могу сказать, что этот человек не носит погоны.
− Недавно в нашей области прошла акция «16 дней активизма против насилия», которая как раз направлена на предупреждение подобных случаев. Расскажите, пожалуйста, насколько у нас население осведомлено о проблеме и какая работа проводится в рамках акции?
− Это ежегодная республиканская акция. Проходит она с 25 ноября по 10 декабря. Основной целью является профилактика, ознакомление широких слоев населения с принимаемыми мерами, направленность на предупреждение насилия в отношении женщин, охрана материнства и детства, укрепление роли семьи в обществе. В принципе всю эту работу сотрудники по защите женщин от насилия делают ежедневно на протяжении всего года. Просто в данной акции мы делаем больше упор на активное освещение, привлечение максимального внимания. Стараемся, чтобы люди узнали о новшествах в законодательстве, о кризисах центрах, чтобы достучатся до каждого.
В рамках данной акции был проведен семинар-тренинг с представителями ООН, также у нас проводятся брифинги. Недавно профсоюз одной компании пригласил нас провести для их сотрудников совместный семинар. И мы будем рады, если любые организации так же будут звать нас к себе в гости, чтобы обсудить с их сотрудниками и ответить на интересующие вопросы. Также мы проводим акции в торговых домах. Такие мероприятия проводятся совместно со студентами, волонтерами, центром семьи, с кризисным центром, организуем флешмобы. Студенты показывают инсценировки по семейно-бытовому насилию и то, как должны реагировать. Мы раздаем листовки, буклеты, рассказываем об организациях, куда они могут прийти и получить помощь.
Екатерина БОБКО
Фото представлены Мадиной Асылхан, главное фото: иллюстративное, kartinkof.club
По сообщению сайта Arna Press